Королевство Сендария, в отличие от других государств,населяли выходцы из многих племён: Чиреки, олгары, драснийцы, аренды и дажезначительное количество толнедрийцев. Все эти чужеземцы успели многократнопережениться между собой и ничем не выделялись из коренных сендаров. Аренды,конечно, отличались неудержимой храбростью, чего, к сожалению, нельзя былосказать об их уме.

Вторым приятелем Гариона стал Дорун, маленький, проворныймальчишка, в жилах которого текла кровь столь многих племён, что только его иможно было считать истинным сендаром. Главной особенностью Доруна было то, чтоон никогда не стоял на месте и не мог ходить, только бегал. Язык его, как иноги, тоже не знал покоя: Дорун говорил без остановки, очень быстро, ипостоянно был чем-нибудь возбуждён и взволнован.

Несомненным главарём этой дружной компании была девочка,Забретт, золотоволосая фея, изобретавшая все игры, сочинявшая прекрасныесказки, вечно подбивавшая сорванцов красть для неё яблоки и сливы из садаФолдора. Она правила мальчишками, как маленькая королева, сталкивая их друг сдругом, провоцируя на драки. Забретт была совершенно бессердечным созданием, ивсе трое порой ненавидели её, хотя не могли устоять перед малейшим её капризом.

Зимой они катались на досках со склона холма за домом ивозвращались домой, мокрые, облепленные снегом, с красными руками и пылающимищеками, уже к вечеру, когда зимнее солнце отбрасывало багровые тени на белоепокрывало; а если кузнец Дерник объявлял, что лёд достаточно толстый, часамискользили по замёрзшему пруду неподалёку от дороги на Верхний Гральт. Когда жестояли сильные морозы или дожди и тёплый ветер превращали снег в грязноемесиво, а лёд на пруду подтаивал, они собирались на сеновале и прыгали снастила в мягкое сено; соломинки набивались в волосы, а травяная пыль – вноздри.

Весной дети ловили головастиков, утопая в грязи, покрывавшейберега пруда, взбирались на деревья, глядя в немом удивлении на крохотныеголубые яички в круглых гнёздышках, снесённые прилетевшими птицами.

И конечно, именно Дорун как-то прекрасным весенним утромсвалился с ветки и сломал руку, потому что Забретт подговорила его взобратьсякак можно выше на дерево, росшее у самого пруда, и поскольку Рандориг только имог, что стоять в оцепенении, тупо глядя на искалеченного друга, а Забреттубежала ещё до того, как Дорун коснулся земли, Гариону пришлось срочнопринимать решение. Несколько минут он мрачно думал, что делать: юное личико подгривой волос песочного цвета стало серьёзно-сосредоточенным. Рука была явносломана, и Дорун, бледный, испуганный, изо всех сил закусил губу, чтобы неразрыдаться.

Краем глаза Гарион уловил какое-то движение и быстро поднялголову.

Мужчина в тёмном плаще сидел на большом чёрном жеребце,внимательно наблюдая за происходящим. Глаза их встретились – мгновенный ознобохватил Гариона. Он понял, что уже видел этого человека раньше, что тотприсутствовал в его мыслях, всегда молчаливый, мрачный, неотступно следящий замальчиком. И было в этом безмолвном испытующем взгляде что-то вроде злобноголюбопытства, смешанного ещё с каким-то чувством, отдалённо напоминавшим страх.Но тут Дорун застонал, и Гарион повернулся к нему. Осторожно закрепив рукутоварища своим верёвочным поясом, он вместе с Рандоригом помог бедномумальчишке встать.

– Мог бы по крайней мере хоть помочь нам, –неприязненно заметил Гарион.

– Кто? – удивился Рандориг, оглядываясь по сторонам.Гарион обернулся, чтобы показать на человека в тёмном плаще, но всадник исчез.

– Никого не вижу, – сказал Рандориг.

– Больно! – простонал Дорун.

– Не волнуйся, – утешил Гарион. – Тётя Пол тебявылечит.

Так и случилось. Когда троица появилась в дверях кухни, тётяПол сразу же поняла, в чём дело.

– Ведите его сюда, – приказала она спокойно, ничуть невзволновавшись.

Поставив бледного дрожащего мальчика на табуретку околоодной из печей, тётя Пол заварила травы, хранящиеся в глиняных горшках на полкечулана.

– Пей, – приказала она Доруну, протягивая дымящуюсякружку.

– От этого моя рука станет целой? – спросил Дорун,подозрительно глядя на омерзительно пахнущее варево.

– Молчи и пей, – скомандовала тётя Пол, выкладывая настол несколько тонких досточек и холщовых полосок.

– Фу, какая мерзость, – пробормотал, скривившись,Дорун.

– Так и надо, – ответила тётя. – Ничего не оставляй. Додна!

– Больше не могу! – простонал Дорун.

– Прекрасно! – угрожающе прошипела тётя Пол и,отодвинув дощечки, сняла с крючка длинный острый нож.

– Что ты собираешься делать? – дрожащим голосом спросилДорун.

– Раз не хочешь пить лекарство, придётся отрезать руку.

– Отрезать?! – вытаращив глаза, завопил мальчишка – Да,примерно в этом месте, – коснувшись кончиком ножа локтя, пообещала она.

Дорун со слезами на глазах залпом проглотил остаток жидкостии через минуту уже клевал носом, чуть не падая со стула. Только когда тётя Полсоединила концы сломанной кости, мальчик закричал, но почти тут же опятьзаснул.

Тётя Пол о чём-то тихо поговорила с перепуганной матерьюДоруна и велела Дернику отнести его в постель.

– Ты ведь не отрезала бы ему руку? – спросил Гарион.Тётя бесстрастно оглядела его.

– Ты думаешь? – ответила она, и Гарион почувствовал,что уже вовсе не так уверен в том, была ли угроза нарочитой.

– Думаю, не мешает перемолвиться словом-другим смистрис Забретт, – добавила она – Забретт убежала, когда Дорун свалился сдерева, – пояснил Гарион.

– Найди её.

– Но она спряталась, – запротестовал мальчик. – Всегдаубегает, если что-то неладно. Даже не знаю, где искать.

– Гарион! Я не спрашивала, знаешь ли ты, где искатьПросто приказала пойти и привести её ко мне.

– А если она не пойдёт? – заупрямился мальчик.

– Гарион!

Голос был таким повелительным, что Гарион мгновенно исчез.

***

– Я тут совсем ни при чём! – начала отпираться Забретт,как только Гарион ввёл её в кухню.

– Ты, – скомандовала тётя Пол, показывая на табуретку,– сядь сюда!

Забретт, широко раскрыв глаза и рот, молча уселась.

– А ты, – продолжала тётя, указав Гариону на дверь, –немедленно вон!

Гарион поспешно убежал.